А, к дьяволу все! Я завернулся в плащ и завалился под вздыбленный корень могучего дуба. Куст, который рос рядом, полностью закрывал меня от посторонних взглядов, но на всякий случай я положил возле головы несколько ножей. Потом закрыл глаза, надеясь увидеть хороший добрый сон. Ну, чтобы хоть что-то хорошее за весь день.

И кто просил-то? Убийца. Очевидно, я не заслужил даже такой малости.

Вновь снился тот день, когда отец выгнал меня из дома. Этот проклятый кошмар приходил из года в год, вынуждая вновь и вновь скрежетать зубами и сжимать кулаки. И если другие воспоминания, хорошие и дурные, понемногу вымывались из памяти, то это крепко держалось в голове своими паучьими лапками.

Взгляды казались настоящим оружием, способным наносить увечья или даже убивать. Взор отца, замершего у окна, подобно неподвижной тени, бил в грудь, подталкивая к выходу. Старший точно нанизывал меня на длинный кол и, если бы в мире существовало овеществленное злорадство, оно бы выглядело именно так. И куп де грас[32], как говорят портейнцы, перед тем как резать глотку раненому. Во взгляде среднего не было враждебности, только жалость. И это казалось самым болезненным.

Где-то там, за дверью, скрывалась мать. Она уже сказала все слова, которые посчитала нужным сказать, и в ее зеленых глазах я не увидел ни единой слезинки. Она убедила себя, что все правильно. Еще бы, священная книга Трех Основателей была ее единственным чтивом, а духовника, отца Харина, мать видела чаще, чем своего мужа.

Ощущая, как отчаяние плющит грудь, я последний раз посмотрел на лица родственников. Непреклонность, злорадство и жалость. Тычок, пронзание и удар милосердия. Дверь распахнулась, и в черной непроглядной тьме послышался цокот копыт.

Из мрака медленно появился коротконогий гунн на своем исполинском жеребце. На бледной физиономии – ухмылка. Гунн покачал головой и вынул из ножен длинный меч.

Для разнообразия это утро обошлось без неприятностей. Ну не считать же таковыми привычное ворчание Шу? Дескать, принцессе необходимо привести себя в порядок, да и графу не мешало бы получить запас зубного порошка, дабы не смущать дурным запахом изо рта… На этом моменте я перестал его слушать. Впрочем, в одном мальчишка был прав: вода нужна. Хотя бы для того, чтобы напоить коней.

– Пойду поищу ручей или типа того. А ты пока седлай коней да в сторону тракта посматривай. Мало ли…

Сигон тут же заткнул источник гундящего красноречия и уставился на меня.

– Разрешите я пойду с вами. – Вайолетта зевнула, прикрывая рот узкой ладошкой.

Граф угрюмо посмотрел на нее, потом на меня. Забавно все-таки. Вот еще мне интересно: этого придурка во время свадьбы куда-нибудь уберут? Он же нарежется до зеленых соплей и точно сотворит какую-нибудь хрень.

Когда мы отошли подальше от благородного балбеса, я озвучил эту мысль и как бы невзначай поинтересовался, что сама принцесса думает по поводу ее отношений с телохранителем. Честно говоря, предполагал, что меня немедленно пошлют по одному известному маршруту. Ну, туда, куда отправляют всех чересчур любопытных. Ошибся.

– Наши отношения – не совсем то, о чем вы подумали. – Вайолетта зарделась. – Впрочем, возможно, Си их воспринимает именно так. Для него я – дама сердца, и он как истинный возлюбленный рыцарь готов отдать за меня жизнь. А для меня он, – она задумалась, – скорее как брат. Мы росли вместе с самого детства. Отец даже называл его хранителем Секрета.

– Угу, – сказал я и прислушался. Где-то неподалеку раздавалось журчание. – То есть парню в любом случае ничего не обломилось бы. Сказала бы ему сейчас, глядишь, не так с катушек слетит, когда дело до свадьбы дойдет.

– Я ему скажу, обязательно скажу. Правда, пока не знаю как.

– Могу сказать я. – Ага, вот он ручеек! Спрятался под мясистыми листьями кустов и густой высокой травой. – Один черт он меня не любит.

Вайолетта рассмеялась и покачала головой. Потом принялась плескаться, жалуясь, что вода холодная, точно лед.

Так и было. Когда мы принесли воду, Сигон сделал торопливый глоток, а после очень долго откашливался и смотрел так, как может глядеть лишь обгадившийся немой. А вот кони не жаловались.

Как ни хороша вода из чистого лесного источника, но у нее имеется один крупный недостаток: голод ею не утолить. Черт побери, у меня имелись деньги, чтобы оплатить роскошный завтрак в первостатейном кабаке, но не было никого, кто мог его приготовить. Граф, который вчера из-за своей идиотской спеси поужинал скуднее остальных, предложил поохотиться. При этом мальчишка вспомнил, как ловко он стрелял косуль в королевском парке.

Ага, в парке, с кучей загонщиков, стременных, егерей и прочих слуг, превращающих охоту в приятное развлечение. Я не стал объяснять балбесу, почему он балбес. Просто достал карту и показал, сколько нам чесать до Пона. Уж не знаю, почему Кору запретил ехать в Корону, но теперь нам придется сворачивать с тракта и скакать по бездорожью. Хорошо, кругом равнина, но и так выходило, что трястись в седле нам целый день.

Уркаган, который, похоже, очень внимательно слушал наш разговор, склонил голову и, если я правильно понимаю лошадиную мимику, впал в уныние. А как ты хотел? Угораздило родиться верховым животным, радуйся, что хоть не человеком. Вайолетту это мое замечание здорово повеселило, а Сигон лишь мрачно хмыкнул и полез в седло.

– Странно, – сказал я и осмотрелся.

Мы выбрались на тракт, и по нему нам предстояло ехать еще лиг десять, прежде чем придется сворачивать в поле.

– Что странного-то? – В голосе графа ощущалась меланхолия, точно мальчишка понемногу утрачивал вкус к жизни. Еще бы! Но грядущие удары по ушам должны его взбодрить. – Все это проклятое путешествие можно охарактеризовать словом «странно».

– Это да. – В кои-то веки я был с ним полностью согласен. – Но в данном случае это относится к следам на дороге. Свежих не наблюдаю. А табор обычно выступает еще затемно.

Я проверил все оружие и заставил Сигона приготовить трофейный свинорез. Потом взвел пружину на самостреле и отдал принцессе. Как говорил отец Чеминдиан: береженого бог бережет, а небереженого забирает к себе, ибо олухов есть царство небесное. Туда я не торопился.

Однако ничего не происходило. Тракт длинной плоской змеей тянулся вперед, и над ним я не замечал ни единого пыльного облачка, которое могло предупредить о приближении чужаков. Трудно поверить, что все гунны полегли в сражении с бандой салоедов, как и в то, что они решили отказаться от преследования. Да и люди Разлучника едва ли откажутся от возможности поднять легкие деньги. Какого хрена происходит, я пока не мог понять. Возможно, нечто, связанное с предупреждением Кору.